ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
Места проживания
Семиреченская о., Верненский у., Мохнатая сопка 
По воспоминаниям А.С.Нагибиной [2]:
   "Построил себе келью на самой вершине Мохнатой сопки, но проведя там одну зиму,
    по причине глубокого снега на вершине горы, не имея возможности общения с другими
    подвижниками, спустился ниже на гору Горельник"
Семиреченская о., Верненский у., гора Горельник 
По воспоминаниям А.С.Нагибиной [2]:
   "Там тоже поставил себе келью — маленькую рубленую избушку, в ней печка
    глиняная, кровать — три горбылины, устланные соломой, — да стол. Так и жил.
      "Семиречье, — говорил он, — лучше всех мест. И народ очень хороший в Семиречье,
       добрые и верующие люди".

В 1923г. из Аксайского ущелья пришел на эту же гору иеромонах Пахомий (Русин).
Скит на Мохнатой сопке, где жили монахини, находился неподалеку.
Из воспоминаний А.Нагибиной [2]:
    "Виктор ходил к нам часто, и мы к нему часто ходили... И в город он приходил
     на каждый праздник и в каждый пост говеть и причащаться. Этот Виктор — на весь
     город был! Это чудной жизни старичок. Как увидят его: "Виктор идет к нам!" — и
     каждый старается дать ему кто сахара, кто сухарей, кто чая. Больше он не брал
     ничего и денег не принимал, не любил деньги... Спрячет все подаяние за пазуху
     своего зеленого брезентового плаща, кушаком подвяжется и уходит в горы.
     Круглый год ходил он в брезентовом плаще, зимой и летом...
     Он был маленького роста, сухощав, быстр, но не резок в движениях, с негустой
     темно-русой бородкой и темными, прямыми и длинными волосами, лежащими на
     прямой пробор. Говорил он быстро, чуть надтреснутым голосом...
     На Горельнике жил огромный медведь. Иногда он спускался с горы и садился
     неподалеку от Викторовой кельи. Но Виктора он никогда не трогал и, когда
     подвижник говорил ему: "Иди, мишка!" — медведь вставал и уходил".
Из воспоминаний монахини Магдалины (Халиной Ф.С.) [2]:
    "Мы много странствовали в то время по горам: о.Пахомий, Виктор, я и Саня
     Нагибина. От самого Каскелена до Тургеня пешком по горам ходили...
     А бывало, сидит Виктор в своей келье, потом встрепенется, побежит к
     о.Пахомию: "Бери скорее чайник, бежим туда, далеко по щеле в горы, там
     есть святое место, там чайку попьем. Там святое место! Там — Ангелы!...".
     С о.Пахомием они много странствовали. Куда бы ни шел Виктор, все с Пахомием...
     Отец Пахомий молился много. Виктор тоже был сильный молитвенник. Но как и
     когда он молился, я не знаю. Иногда он по неделе жил на Медео в скиту,
     в Саниной келье, а Саня ко мне переходила... ".

Из воспоминаний А.Нагибиной [2]:
    "О сокровенной жизни его внутреннего человека мы знали мало. Но не могли
     не чувствовать, что за внешним его чудачеством и юродством кроется
     самоотверженный подвиг, за неназойливым ворчанием — любовь к нам, как к детям
     немощным и неискусным, за видимой общительностью — великая тишина и тайна
     созерцания невидимого мира...
     Это было в конце 1920-х годов, летом. Мы с инокиней Мариамной ходили по горам.
     Пришли на Горельник в келью к Виктору. Неподалеку под горой была яма, в которой
     он молился. Был поздний вечер... Не помню зачем, я вышла из кельи и пошла
     в сторону ямы. И вдруг вижу — Виктор стоит на коленях в воздухе, примерно
     в метре от земли и еще в 1,5 м от дна ямы и молится с воздетыми к небу
     руками. Я была потрясена, мне стало страшно не потому, что он стоял на воздухе —
     я читала жития святых и знала о такой молитве — а потому, что своим приходом
     мы мешаем ему молиться, нарушаем его тишину. И тихо-тихо, чтобы веточка не
     хрустнула, я попятилась назад, а, зайдя за гору, побежала что есть сил к
     Мариамне, рассказала о том, что видела, и мы ушли, оставив его... ".

В конце 1920-х и начале 1930-х гг. церковная жизнь в Алма-Ате терпела особые
потрясения. В городе происходили поголовные аресты духовенства, монашествующих
и просто православного люда. В горах — облавы на пустынников... В горах монахи
жить уже не могли. Те, кто не был арестован, спустились в город.
О.Пахомий тоже покинул свою келью.
Лишь Виктор оставался на Горельнике, но жил тихо, втайне от чужих.
Он по-прежнему приходил к сестрам-монахиням в Никольскую церковь и в его поведении
не было особых перемен... После ареста о.Александра Скальского и о.Стефана Пономарева
10 декабря 1931г. Виктор перестал бывать в Никольском храме. А.Нагибина с инокиней
Мариамной заходили к нему на гору Горельник
 

Аресты 
Осуждения 
Места заключения