Места проживания
Югославия (Хорватия), г.Копривница 
Год начала 1921 
Занимаясь преподавательской работой, Мошин продолжал свои научные исследования.
В годы, проведенные в Кропивнице, им были написаны три большие сочинения:
"Древнейшая этнология Восточной Европы" (осталась неопубликованной),
"Варяжский вопрос" и "Черноморская Русь". Написание этих работ стало возможным
в результате изучения им фондов хорватских библиотек и архивов, сотрудничеству
с профессором Степаном Ившичем из Загреба и профессором Райко Нахтигалем из
Любляны, сделавшими доступными для В.Мошина "сокровища Югославской Академии Наук
и люблянского славистического семинария".

Весной 1928г. Владимир Алексеевич Мошин защитил в Загребском университете
докторскую диссертацию о норманской колонизации на Черном море.
С середины 1920-х гг. В.Мошин установил постоянные и плодотворные контакты с
белградским и пражским научными кругами, вел активную научную переписку.
Одним из первых, кто вовлек его в работу Белградского круга историков,
был выдающийся представитель русского славяноведения А.Л.Погодин.
Из воспоминаний В.Мошина:
     "Вскоре после наших бесед о моих научных занятиях в России по его предложению,
      я стал членом Археологического общества..., и наши дружеские отношения
      продолжались до его смерти 16 мая 1947г.".

Проблемы, которыми интересовался В.А.Мошин, — взаимоотношения Древней Руси,
Византии и Хазарии — относились к тому кругу исследований, которые понесли
сильнейший урон в результате кризисных процессов в русской исторической науке
XX века, расколовшейся на две части — советскую и зарубежную и вынужденной
преодолевать объективные и субъективные трудности.
Русское научное сообщество было трагически и искусственно разорвано, и это
нанесло непоправимый урон науке и судьбам самих ученых.
Из переписки корифея византинистики В.Н.Бенешевича (из СССР, расстрелян по обвинению
в шпионаже в 1938г.), который откровенно писал о состоянии византологии,
протестуя против развала блестящей научной школы:
     "Византиноведение вообще находится под каким-то запретом!...
      Стремятся уничтожить ту область науки, в которой русские ученые по праву
      заняли почетное положение и этого положения имели бы силы не сдавать и
      теперь, сидя у первоклассных сокровищ и обладая еще такими средствами
      работы и мыслями, что даже младшее поколение — ученики, эмигрировавшие
      за границу и потому лишенные многого, как Вернадский, Острогорский и др.,
      выдаются среди византинистов Европы".

Византинисты из СССР были заинтересованы в получении оттисков статей В.А.Мошина,
В.Н.Бенешевич писал в семинар Кондакова в Прагу письма с просьбой:
     "Порекомендуйте меня Мошину, чтобы он прислал мне оттиски своих работ,
      названия которых мне известны, а сами они мне не доступны совсем...".

Не менее заинтересованы были в продолжении контакта и белградские ученые, в т.ч.
и В.Мошин, о чем свидетельствовали его письма Бенешевичу:
      "Пожалуйста, как будет возможно, присылайте нам Ваши работы —
       каждое получение для нас является большим праздником... Знаем о том,
       как много интересного делается у Вас, и нет возможности прочесть это...
       Я, например, не смог прочесть еще книгу Коковцева о хазарских письмах,
       которая меня очень интересует, не читал также статей Рыдзевской...
       К сожалению, в последнее время мне пришлось почти оставить и хазар, и
       варягов, и русские древности вообще, о которых собрано много материала
       и наблюдений. Приходится писать о чистой Византии и о южных славянах".
      "...Вы меня, конечно, не помните, когда я в 1913г. был студентом в Петербургском
       университете. Хотя я в то время уже интересовался Византией, но больше
       всего работал по русской истории и не думал, что придется стать византологом".

Наиболее тесные связи В.Мошин поддерживал с семинаром Н.П.Кондакова в Праге, его
постоянным корреспондентом был известный ученый А.В.Флоровский, их переписка длилась
более 20 лет. В "Анналах" семинара были опубликованы статьи и рецензии В.А.Мошина.
В 1929г. В.А.Мошин присутствовал на I Международном конгрессе славистов в Праге,
где русские историки-эмигранты находились в центре научного внимания.
В 1929г. Флоровский приезжал с лекциями в Белград. В.А.Мошину на этот
же период Научный институт предоставил "для научных занятий стипендию на два семестра",
однако в гимназии, где он преподавал, его не отпустили, и белградская встреча
ученых не состоялась.
К началу 1930-х гг. В.А.Мошин значительно "перерос" место преподавателя в гимназии,
да и научные интересы уже не удавалось реализовать в хорватской провинции.
Отрыв от научного сообщества все сильнее давал о себе знать.
Из его письма А.В.Флоровскому:
    "Мы истосковались по интересному человеку, здесь [в Кропивнице] почти
     совсем нет русских".

Наиболее близкая связь у В.А.Мошина установилась с русскими учеными в Белграде и
с русским обществами в соседнем г.Панчево.
Около 1930г. В.А.Мошин заговорил с А.Л.Погодиным о возможности научной и
преподавательской работы для себя в Белграде, спрашивая для себя о месте
ассистента в Белградском университете.
Однако Погодин сообщил В.А.Мошину о возможности получить место доцента
византоведения на философском факультете в Скопье