Даниил (Бондаренко Дмитрий Васильевич) 
    Фамилия Бондаренко 
    Год рождения 1879 
    День рождения 18 
    Месяц рождения 9 
    Место рождения Черниговская губ., Сосницкий у., с.Волынки 
    иеросхимонах 
    Из крестьянской семьи. Мальчиком-подростком он работал на конфетной фабрике
    в одном из городов средней России. В 1896г. ушел в монастырь
    ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ[1896-1909гг.] [1909-1930гг.]
      Служение
        Калужская губ., Медынский у., с.Трехсвятительское (Калужская о., Дзержинский р., пос."Лев Толстой"), мужской монастырь Калужская Свято-Успенская Тихонова пустынь (монастырь св.прп.Тихона Медынского) 
        Должность послушник 
        Год начала 1896 
        Год окончания 1902 
        В 1902г. перешел в Ново-Афонский монастырь
        Кутаисская губ., Сухумский у. (Абхазия), Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь 
        Должность послушник 
        Год начала 1902 
        Год окончания 1903 
        Из воспоминаний В.Д.Пришвиной:
        "О своем Новом Афоне о.Даниил отзывался уважительно, особенно о трудолюбии братии,
        устроившей на диком побережье райский уголок природы и произведшей множество
        по тому времени редких усовершенствований благодаря игумену, образованнейшему
        инженеру о.Иерону. Особенно примечательна была система водоснабжения, остатки
        которой мы еще застали в те [1920-е годы] годы. Вторым памятником трудолюбию
        монахов были насаждения: выращенная ими оливковая роща и кипарисовые аллеи
        украшают гору и сейчас [1970-е годы]. О духовной жизни монастыря о.Даниил
        рассказывать не любил".

        Через год стал отшельником в горах Кавказа
      Места проживания
        Северо-Кавказский край 
        Год начала 1903 
        Год окончания 1909 
      Рукоположение
        монах 
        Дамиан 
        1909 
        Место Кутаисская губ. (Абхазия, Гульрипский р.), с.Дранды (в окрестностях г.Сухум), Успенско-Драндский (Второ-Афонский) мужской монастырь 
        Кто рукоположил иеромонах Симон 
        Пострижен в мантию с именем Дамиан.
        Возведен в сан иеромонаха
        иеросхимонах 
        Даниил 
        1926 
        Пострижен в схиму
      Служение
        Северо-Кавказский край, Черноморский округ (Краснодарский край, Сочинский р., Адлерский с/с), местечко Змейка, пустынь Красная Поляна, скит свт.Николая 
        монах, иеромонах, иеросхимонах 
        Должность настоятель скита 
        Год начала 1916 
        Год окончания 1929 
        О.Даниил ушел в горы в поисках строгой жизни без соблазнов, тревоживших его
        в монастыре.
        Иеромонах Даниил стал иеромонахом-отшельником. За свою жизнь в горах он переменил
        много мест и построил более 20 келий своими руками.
        Из воспоминаний В.Д.Пришвиной (Лиорко) [1]:
            
        "Среди отшельников, тайно населявших горы, о.Даниилу приходилось встречать
            разных людей, начиная с искателей самоуглубленной жизни и кончая спасавшимися
            от политических преследований (в т.ч. и до 1917г.). Почти все эти люди,
            приходившие туда в поисках убежища, становились добрыми монахами.
            О.Даниил знавал из лично, и немногими резкими мазками набрасывал нам их
            портреты... Так рядом с нашим временем в горах Кавказа благодаря их
            труднодоступности шло свое время, своя история. Она изустно передавалась и
            была неведома миру — история многих христианских подвижников, осуществлявших
            образ древнего благочестия, как будто еще не кончились времена Фиваиды..."

        В 1924г. иеромонах Даниил жил один в скиту свт.Николая,
        в келье на поляне "полгоры" около местечка Змейка в горах в нескольких
        километрах от маленького селения Ачиш-Хо в районе Красной Поляны.
        Предшественником о.Даниила здесь был иеромонах о.Трифиллий.
        О.Даниил спускался с гор только 2 раза в год в ближайшее селение, чтобы поменять на
        соль деревянные ложки, вырезанные им из самшита.
        Он знал все пути в окрестных горах, побывал во многих местах Приэльбрусья,
        умел ходить в горах, знал, как ступать, как помогать себе палкой, чтобы
        не провалиться в трещину на леднике или не свалиться в пропасть.
        У о.Даниила был огород.
        В 1924г. келью о.Даниила нашел приехавший из Москвы и также стремившийся к
        пустынножитию 24-х летний Олег Поль (Бурданов).
        Поняв духовное состояние Олега Поля, о.Даниил оставил его жить у
        себя в келье в качестве послушника.
        Между наставником и послушником, писавшим в то время философский труд, сложились доверительные
        отношения, полные уважения и внимания друг к другу.
        Встреча с о.Даниилом была для Олега воистину даром Провидения. Все свободное от
        выполнения молитвенного правила время Олег писал философский труд. Зимой Олег Поль
        уезжал в Москву за необходимыми книгами.
        Летом 1925г. Олег Поль с разрешения о.Даниила, привез к нему Валерию Дмитриевну
        Лиорко (позже жена М.М.Пришвина), с которой его связывала возвышенная духовная
        дружба и Александра Васильевича Лебедева.
        Все трое молодых людей мечтали об аскетической жизни в пустынножитии в горах.
        (Как показало время, этому не суждено было осуществиться).
        Из воспоминаний В.Д.Пришвиной:
            "От Сочи до Красной Поляны шли редкие попутные грузовики берегом Мзымты.
             От Красной Поляны Олег вел нас в течение нескольких часов одному ему
             известными тропами по правому берегу реки Монашки, сбегающей с ледника Ачиш-Хо...
             Было утро. Мы находились на юго-западном склоне Ачиш-Хо. Вершина горы
             блистала розовым и золотым, а у нас еще стоял утренний туманец и кавказская
             душистая сырость, насыщенная пряными запахами южных растений. По краям
             нашей поляны шли непролазные дебри колючек, бурелома и зарослей.
             Среди них поляна наша напоминала зеленую чашу.
             О.Даниил встретил нас просто, немногословно и суховато, словно ему было
             привычным и уже малоинтересным делом принимать у себя молодых девушек,
             и с первого же часа наша жизнь получила благодаря его такту четкий,
             для всех удобный и легкий порядок.
             Мне о.Даниил сразу определил свой деревянный топчан с таким же изголовьем,
             покрытый одной тонкой истертой козьей шкуркой. Правды ради, упомяну, что
             шкурка была полна блох... Олегу и Александру Васильевичу было указано спать
             на полу. В маленькой келье не оставалось больше места, и сам о.Даниил перешел
             в сенцы. Впрочем, мы никогда не видали его лежащим или спящим, хотя вставали
             с солнцем.
             Умывшись у родника, мы совершали полное утреннее богослужение: часы, утреню,
             обедницу по зачитанным и закапанным воском старинным книгам. Книги служили
             многим поколениям и сейчас лежали на аналое.
             В маленькое и единственное окошко видны были холмистые гряды близких зеленых
             и дальних снежных цепей. В него вливался горный чистейший воздух, доносились
             голоса птиц, и мы знали, что ни один звук из человеческого мира не нарушит
             очарования нетронутой природы.
             Совершая последнюю службу — обедницу — о.Даниил вынимал единственную свою
            "роскошную", как он ее называл, вещь — голубую кофейную чашечку с отбитой
             ручкой и выщербленным краем, клал в нее кусочек душистой пихтовой смолы и
             кадил в келье.
             Я стою позади всех. О.Даниил читает быстро, перебегая от слова к слову.
             Его манера читать напоминает его походку. Он грассирует, что редко
             встречается у простого народа, и это почему-то приятно.
             Олег уже усвоил его манеру строгого чтения, как читают в монастырях...
             Церковные гласы вписываются в симфонию утра и сливаются с птичьими голосами...
             Я вижу суетность и убожество всего, чем занят где-то в далеком миру человек;
             вижу прекрасную бедность о.Даниила... Я не могу сдержать слезы... Я выхожу
             из кельи, сижу у родника. О.Даниил говорит мне ласково и серьезно:
                 " Слезы — утешение монаха: не стыдись их!"
             Он поразил меня сразу ясностью мысли, способностью к четким формулировкам
             не хуже любого тренированного ума. Каждое произносимое слово, как и каждое
             движение, было у о.Даниила непринужденно и точно. В соединении с деликатностью
             и внешним благообразием это производило сильнейшее впечатление...
             Ведь перед нами был простой крестьянин, живущий один вне каких бы то ни
             было внешних влияний, кроме влияния природы да нескольких имевшихся у него
             древних книг.
             По нашему настоянию впоследствии о.Даниил написал свои воспоминания и
             назвал их "Близ заката". Книга была написана образным языком, но...
             без прописных букв и знаков препинания. Мальчиком, работая на конфетной
             фабрике, он успел "съесть" на конфетах передние зубы, о чем "пресерьезно"
             нам рассказывал, но так, что мы смеялись. Было ему теперь лет 50.
             Седины у него не замечалось, вероятно, из-за светлых волос.
             Был он сухой, небольшой, легкий на ногу, как настоящий горец.
             Смотреть, как он работает или просто движется по земле, — было наслаждением...
             Днем мы работали по хозяйству, читали, помогали о.Даниилу в его небольшом
             огороде, где стояли колоды пчел... С наступлением вечера мы снова вычитывали
             все положенные службы, а потом в сумерки разводили костер, и тут начинались
             увлекательные беседы с участием о.Даниила.
             Иногда он пек нам на угольях "рябчиков" — так называл он блины на закваске,
             которые были высшей роскошью наших трапез. Без нас питаньем о.Даниила много
             лет были овощи и кукуруза, росшие на его огороде, да дикие каштаны и груши.
             Постное масло, как постоянный продукт, появилось в келье о.Даниила только
             с приходом к нему Олега.
             Один-единственный раз о.Даниил отправился в соседнее селение за несколько верст
             с просьбой дать ему бутылку молока. Крестьяне подивились и дали, не
             расспрашивая. Оказалось, что молоко понадобилось ему для кошки, неизвестно
             откуда пришедшей под его защиту, чтобы окотиться...
             У вечернего костра и родилась книга "Близ заката". Рукопись ее не сохранилась,
             хотя и была переписана нами в нескольких экземплярах. "Мы — цари", — любил
             говорить о.Даниил, угощая нас "рябчиками" и повествуя о трудной, полной
             жесточайших лишений и опасностей жизни монахов-пустынников.
             В эти минуты мы поняли, что о.Даниил — не старик, а чудесно сохранившийся
             юноша без возраста, безупречно чистый и крепкий, как орех без чревоточины.
             Свобода и собранность, веселость и неизменное чувство ответственности за
             каждый день, за каждое движение мысли — все это было плодом личных, никем
             не воспитываемых, ничем "практическим" не вознаграждаемых усилий.
             На стенах кельи я увидала однажды торопливо записанные углем отдельные слова.
             О.Даниил нахмурился, помолчал недолго, справился с собой и улыбнулся мне:
                "Сам виноват — надо было вымыть келью к твоему приезду".
             И он рассказал мне просто, не таясь, что имеет обыкновение записывать на
             стене углем (карандаш не всегда бывал в хозяйстве монаха) ценные для него
             мысли, приходящие во время молитвы, чтоб молитву не прерывать...
             Так жили мы под несмолкаемый рокот Монашки, бежавший глубоко под нами...
             Ночью ее голос смешивался с голосами зверей: дикие кошки, рыси, медведи,
             кабаны, горные туры...
             Однажды о.Даниил сказал:
                 "Скоро Троица, надо нам сходить к отцам на Медовеевку к о.Савватию.
              Путь долгий. Пока вы тут "прохлаждались", я, сестрица Валерия, тебе
              чарушики сплел".
             О.Даниил протянул мне пару легчайших лапотков из цельного куска кожи,
             размоченной и растянутой по форме ноги без швов — чарушей, лучшей обуви
             горцев:
                 "Мы тебе белый апостольник сошьем, в жару у нас так послушницы
                  молодые ходят".
             За ночь он сшил мне из куска привезенной нами простыни готовый апостольник,
             подрубленный мелкими ровными стежками. Мы подивились работе.
                 "Монах должен все уметь!", —
             весело ответил нам о.Даниил...
        Медовеевка — было поселение монахов, состоящее из нескольких полян с кельями,
        в верстах 30 от Красной Поляны. Там уже издавна обитали несколько весьма
        уважаемых старцев, и посередине был храм, ничем внешне не отличавшийся от
        остальных домиков, только в нем никто не жил и туда собирались несколько раз
        в год по великим праздникам окрестные пустынники для совместного богослужения
        и совершения таинств. Это были единственные дни их свиданий. Если кто не приходил —
        значит заболел или помер. Тогда шли к нему помочь или похоронить.
        Такое же поселение было в районе Сухума, глубоко в горах, называлось оно Псху.
        Там жили отдельно монахи и монахини. Устав там был очень суровый. По рассказам
        о.Даниила, были в те годы на Кавказе еще более глубокие, уединенные поселения
        монахов. О местоположении их не знал и сам о.Даниил, только известно было, что
        путь туда, почти недоступный, идет по висячим спрятанным в тайниках мостам через
        пропасти и потоки. И эта "глубочайшая" пустыня была мечтой каждого монаха...
        На закате мы пришли на центральную поляну Медовеевки... и поспешили в храм,
        где уже начиналась Троицкая всенощная. Вся келья, вдвое больше обычной, была
        устлана свежей травой... Не было ни иконостаса, ни икон, ни лампад, но тем не
        менее, это был храм, т.к. в восточной части кельи стоял грубо вырезанный
        топором престол, покрытый антиминсом, и на нем несколько икон., Перед иконами
        горели толстые самодельные свечи... Службу совершал о.Савватий... Поверх его
        холщовой заплатанной одежды была надета старая парчовая риза, из-под нее
        выглядывали его ноги в лаптях и онучах, аккуратно перевязанные веревочкой.
        На груди висел деревянный священнический крест... Тихие возгласы; в ответ на них
        тихое пение молящихся — все мы, присутствующие, были хором... Глубокой ночью
        кончилась праздничная служба. Монахи улеглись ночевать тут же в храме на траву...
        Когда рассвело, началась литургия. Все исповедались и причастились из самодельной
        деревянной чаши о.Савватия...
        Перед отъездом мы навестили тяжко болящего друга о.Савватия, иеромонаха
        о.Симона, живущего тут же... Ложка постного масла в общий котел, принесенного
        заботливым о.Даниилом в бутылке, была праздничным украшением трапезы для о.Симона.
        Когда мы пришли на свою поляну, оказалось, что дикие кабаны ночью перерыли и
        уничтожили огород о.Даниила...
        О.Даниил ни разу не выказал и тени утомления от нашего пребывания у него... В
        заботах гостеприимного хозяина и внимательного отца было столько благородного
        такта!"

        Осенью 1926г. в скит к о.Даниилу приехал ученик Олега Поля,
        преданный юноша, моложе его на несколько лет, Борис Корди (в будущем архимандрит),
        который вскоре принял монашеский постриг с именем Арсений. Они стали жить в
        скиту втроем, выстроив новые кельи на поляне.
        Из письма Олега Поля В.Д.Пришвиной (Лиорко):
            "...Еще сказал о.Даниил:
                  "Как первые монахи нигде не были в монастырях, а почти все —
        святые, так будет и с последними монахами".

        В 1927г., по благословению о.Даниила Олег Поль принял постриг с именем Онисим,
        а в 1929г., по его же благословению, съездил в Ленинград (Санкт-Петербург),
        где архиепископ Димитрий (Любимов) рукоположил его во иеромонаха.
        О.Даниил стал организатором и настоятелем скита "Святителя Николая" в Сочинском р-не
        Тайная "закрытая" монашеская община-скит во имя свт.Николая, в котором жили
        иеромонах Даниил, иеромонах Онисим, иеромонах Арсений (Корди), находилась в
        ведении епископа Майкопского Варлаама (Лазаренко).
        Иеромонах Онисим исполнял обязанности благочинного всех закрытых
        общин Майкопского и Черноморского округов, которые скрывались в глухих,
        недоступных местах. Члены этих общин во главе с епископом Варлаамом, в том
        числе иеромонахи о.Даниил, о.Онисим, о.Арсений не признавали обновленцев,
        а также "Декларацию" митрополита Сергия (Страгородского), находились на
        нелегальном положении.
        Владыка Варлаам, а с ним иеромонах Даниил и все монашеские закрытые общины,
        Майкопского района были под угрозой ареста.
        Вот отрывок из письма владыки Варлаама архиепископу:
             "Началось интенсивное давление от внешних на монашествующих.
              В противоположность сему мы увеличиваем число таковых в том убеждении,
              что с уничтожением монастырей не должно уничтожиться иночество.
              Живем скрыто от "внешних", да и свои немногие знают.
              Имеем просторный подземный храм и полный штат служителей.
              Имеем возможность посвящать ставленников и управлять общинами.
              В Майкопе существует епархиальный административный орган —
              Постоянное совещание пресвитеров, есть два благочинных"
      Аресты
        Северо-Кавказский край, Черноморский округ (Краснодарский край, Сочинский р., Адлерский с/с), местечко Змейка, пустынь Красная Поляна 
        Год ареста 1929 
        День ареста 15 
        Месяц ареста 10 
        Арестован 15,8 или 11 октября 1929г. как руководитель скита "Святителя Николая"
        Черноморского филиала подпольной церковно-монархической к/р организации ИПЦ".

        По данным [3] арестован в сентябре 1929г.
        Осенью 1929г. в районе Красной Поляны, где жили монахи-пустынножители, появились
        вооруженные отряды чекистов, которые арестовали большинство монахов. На "Змейку"
        в скит о.Даниила также пришли вооруженные люди и увели всех троих (иеромонаха
        Даниила, иеромонаха Онисима, иеромонаха Арсения), а кельи сожгли
      Осуждения
        тройка при ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю и ДССР 
        27/02/1930 
        Обвинение "организатор и руководитель скита Черноморского филиала контрреволюционной церковно-монархической организации ИПЦ" 
        Статья ст.58–10 ч.2,58–11 УК РСФСР 
        Приговор высшая мера наказания — расстрел 
        Групповое дело "дело тайных общин на Северном Кавказе во главе с епископом Варлаамом (Лазаренко), 1930г." -> 
        На допросе 18 октября 1929г. показал:
              "Все члены скитов брали на себя обязательства разъяснять верующим
               положение Церкви".

        На допросе 22 ноября 1929г. признал, что книга "Близ заката" действительно
        написана им, и там он писал, что "Церковь и Царь — союзники"
      Места заключения
        Новороссийск, тюрьма 
        Год начала 1929 
        Арестованных отправили в Новороссийскую тюрьму, куда перевезли множество монахов,
        арестованных в горах. Стариков и молодых, женщин и мужчин гнали через несколько
        перевалов с долины Псху и других мест их поселений. У моря всех погрузили на
        баржи, везли в невыносимой тесноте. Монахи пели молитвы.
        О.Даниила вскоре расстреляли
    Кончина
      1930 
      расстрел 
      Место Новороссийск 
      Место погребения неизвестно.
      Монах Арсений (Корди Борис), по молодости, получил всего пять лет лагерей.
      Иеромонаха Онисима перевели в тюрьму Ростова-на-Дону и расстреляли в 1930г.
    Реабилитация
      Дата 23/03/1990 
      Кем реабилитирован Прокуратура Краснодарского края 
      По году репрессий 1929 
    Труды ->
      1.книга "Близ Заката" (антисергианская книга).
    Публикации ->
      1.Пришвина Валерия. Невидимый град: Библиотека мемуаров. М.:Молодая гвардия, 2003. С.254,303–320,341,383,418.
      2.Осипова И.И. "Сквозь огнь мучений и воды слез...": Гонения на Истинно-Православную Церковь: По материалам следственных и лагерных дел заключенных. М.: Серебряные нити, 1998. С.95–104,339.
      3.Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб.: НИЦ "Мемориал", 1999. С.127,128–129,359.
    Документы ->
      1. Архив УФСБ РФ по Краснодарскому краю. Д.П-54881.

(c) ПСТГУ. Факультет ИПМ