Служение
Томск, Троицкая (бывшая единоверческая) церковь 
протоиерей 
Год начала 1956 
Год окончания 1965 
Позже служил в Томске.
Когда о.Константин получил возможность перебраться в Томск и служить там в
храме, к нему переехала жена с младшей дочкой Татьяной.
По данным [2,С.442] служил в Троицкой церкви г.Томска в 1956–1965гг.,
по данным [2,С.323] — в 1955–1965гг.
В Томске продолжал свое служение, окруженный любовью и благоговейным отношением
верующих.
Это не нравилось власть имущим, о.Константин был одним из главных объектов
для пропагандистских нападок в антирелигиозной кампании Хрущева 1950–1960-х гг.
Он подвергался постоянной травле со стороны властей.
Уполномоченный по делам религии так характеризует протоиерея Константина в отчете
Томскому обкому партии:
   "Всесторонне развитый человек... С богословским образованием... способный придать
    красноречивость своим проповедям... Привлекает много верующих и неверующих
    на свои службы... В прошлом занимался активной антисоветской деятельностью...
    В целях подорвать умиление верующих проповедниками и их беспорочностью".

Из воспоминаний дочери Татьяны:
   "Отец был для меня высшим авторитетом, хотя напрямую никогда не воспитывал.
    Он любил историю, литературу. Знал много стихов наизусть. Был хорошим
    рассказчиком и по вечерам рассказывал дочери рыцарские романы. Это,
    несомненно, повлияло на круг моего чтения и привило любовь к книгам.
    Самое главное — атмосфера в семье Шаховских и то, как родители относились
    к тому или иному событию. Дома все открыто обсуждалось и ничего не скрывалось,
    даже неприятности".

Во времена хрущевских гонений на Церковь, появились священники-отреченцы, о
которых широко рассказывалось в газетах. Священника Константина Шаховского
вызвали в КГБ и предложили "снять" священный сан. Естественно, согласия
не получили, но предупредили, что это решение отразится на семье и прежде всего,
на судьбе дочери Татьяны. Дома отец Константин все рассказал.
Вопрос "или-или" не рассматривался и не обсуждался, хотя понимали —
будут неприятности.
Действительно в местных газетах появился ряд клеветнических статей в адрес
томского духовенства и лично в отношении о.Константина.
Татьяну начали усиленно перевоспитывать в школе. Жена о.Константина приходила
на прием к директору и откровенно задала вопрос — дадут ли дочери закончить
школу, или лучше уехать. Несмотря на напряженную обстановку, Татьяна
чувствовала себя героем, ведь она участвовала в противостоянии отца.
После окончания школы Татьяна Шаховская, как дочь священнослужителя не смогла
поступить в Томский университет, пришлось уехать в Эстонию.
Из воспоминаний Владимира Андреевича Попова (в будущем митрофорного протоиерея,
настоятеля Никольского храма в Любятове (Псков)):
   "С отцом Константином Шаховским я познакомился в 1961 году в городе Томске,
    где он жил после освобождения из спецпоселения.
    3 декабря 1960г. в областной газете "Красное Знамя" (Томск) появилась
    большая статья "Настоящее лицо о.Константина":
        "В среде томского духовенства имеются... прямые враги Советской власти,
         например, протоиерей Константин Яковлевич Шаховской... Бежав в детстве от
         народного гнева в буржуазную Эстонию, он долго лелеял ненависть к
         советскому народу. После нападения Германии на Советский Союз он вступил
         в антисоветскую Православную Миссию и, пользуясь саном священника,
         занимался сбором данных о советских партизанах для гестапо. Палач с руками
         по локоть в крови, он получил заслуженное наказание — десять лет
         исправительных лагерей, но и по сей день льет в своих проповедях
         антисоветский яд...
         ...На фактах его прошлой злобной антисоветской деятельности, как
         выходца из княжеского рода и главным образом, его предательской
         деятельности в период Отечественной войны, был показан верующим таким
         лицом, в котором сосредоточены самые большие пороки человека —
         предательство...".
    Хотя мне был тогда 21 год, я по опыту знал цену газетных "фактов" и
    захотел немедленно познакомиться с этим, как я решил, наверняка порядочным
    человеком. Советская действительность вызывала во мне отвращение.
    В огромном городе у меня было два единомышленника. Втроем мы издавали
    рукописный журнал, где помещали свои стихи и философские опусы. Владимир
    Соловьев, символисты, Николай Бердяев...
    Я пришел в старый двухэтажный дом в ограде Свято-Троицкой церкви, нашел
    квартиру отца Константина и, представившись, выпалил, что я (имярек) —
    такой же антисоветчик, как и он. Самое удивительное, что, несмотря на
    такое вступление, наше знакомство состоялось. Отец Константин был опытным
    зеком и с порога гнал многочисленных подсадных уток, досаждавших ему,
    а тут, несмотря на явную провокационность визитера, не только побеседовал
    со мной, но и предложил приходить еще.
    Стоит ли говорить, что меня очаровал мой новый знакомый.
    Это был высокий, необыкновенно стройный, уже седой мужчина с лицом,
    не слепленным кое-как, как все и повсюду, а выточенным тысячелетней волею
    породы. Рассказывая друзьям о моем визите, я восторженно перевирал, но не
    по существу, Пушкина: "Да Шуйские бояре, Шаховские, старинные природные
    князья, старинные, и Рюриковой крови!"
    Отец Константин оказался многосторонне сведущим человеком, и когда мы
    собирались втроем в его квартире, нескончаемые разговоры о литературе,
    лагерях, судьбе России затягивались далеко за полночь, пока, наконец,
    матушка Елизавета Петровна не выгоняла поздних гостей в третьем или
    четвертом часу ночи.
    Я стал все чаще бывать в его доме — и мало-помалу предо мной раскрывался
    образ редкостного по душевной красоте и благородству, в совершенном смысле
    этого слова, человека...".

В 1965г. по категорическому требованию властей архиепископ Новосибирский
Павел перевел о.Константина в восточносибирский город Канск